читать дальше *
ДЛЯ ДУШИ
ИЩУ СНЕГУРОЧКУ
Под Новый год в нашем коллективе волевым порядком назначили трех Дедов Морозов развозить детишкам подарки. Сидорова - по внешним данным, Сосулькина Ваню отозвали из командировки, а меня культорг Иван Петрович, в прошлом полковой разведчик, отловил в коридоре.
Он по-военному четко, как при разводе караула, наметил каждому сектор развоза подарков, время "Ч" (вручение) и под конец спросил, будут ли вопросы.
- Как насчет Снегурочки? - подал я голос.
- Решай сам,- сурово поморщился бывший разведчик, поправляя на цивильном пиджаке несуществующий ремень. - Ты парень холостой, вот и действуй соответственно.
Потом мы все трое оказались в руках Шурочки, заместителя Ивана Петровича по разным вопросам. Для гримировки и облачения в дедморозовские доспехи. С Сидоровым оказалось меньше всего возни - нос у него всегда алеет. Сосулькин загримировался самолично. Дольше всего Шурочка возилась со мной - капроновые брови закрывали мне обзор, борода сползала на грудь, как у Льва Толстого. В довершение всего она пыталась заклеить мне рот лейкопластырем.
Наконец, вручает мешок с подарками и подкатывает увесистый самокат...
- Ты считаешь, что я поеду развозить подарки на самокате?
- Нет, - смеется Шурочка, - это Курочкин решил сделать подарок своему сынку.
Чертыхаясь и волоча самокат, выхожу на мороз. Меня поджидает допотопный "Москвич". Рядом приплясывает от холода сам хозяин - Петя.
Самокат Курочкина не хочет лезть в кабину, руль так и остается торчать в открытом боковом окне.
- Куда ехать? - мрачно спрашивает Петя.
- Давай начнем с этого чертова самоката. В записке Курочкина всего два слова: "Грубит бабушке!"
Лифт не работает, и я, как альпинист, карабкаюсь на шестой этаж. Дверь открывает Курочкин-младший, крепкий мальчуган лет семи, за ним горой Курочкин-старший, вскоре в прихожей возникает и угнетенная бабушка.
- Ну? - спрашивает без тени удивления мальчуган, упираясь руками в бока.
- Я Дед Мороз, - говорю, - приехал поздравить тебя с Новым годом!
- Поздравляй, да поживее, а то по телеку мультики крутят.
- Вот подарочек тебе привез, - выкатываю из-за спины самокат.
Курочкин-младший, кажется, доволен. За его спиной Курочкин-старший корчит мне рожи и тычет пальцем в сторону бабушки. Мол, повоспитывай.
Вспомнил про записку и говорю как можно строже:
- Я прослышал, что ты грубишь бабушке.
- Нажаловалась, костяная нога!
- Бабушке грубить нехорошо.
- Она первая вечно выключает телевизор и гонит спать.
- Смотри, а то заберу ее с собой в Снегурочки, - шучу, конечно.
- Я подумаю, - бросает мальчик и с гиканьем уезжает на самокате в глубь квартиры. Остальные визиты проходят вполне благополучно, дети по-настоящему радуются Деду Морозу, вежливо благодарят за подарки. Самому мне становится тепло и радостно, чему, видимо, способствуют посошки на дорожку почти в каждом доме. Жаль только, что Снегурочки подходящей так и не подобрал.
Покидая последний дом, во дворе я попадаю в засаду. У машины меня ждет закутанный по самые глаза карапуз...
- Дедушка Мороз, а что ты мне подаришь? От неожиданности я теряюсь. Подарков больше нет, а у малыша такие глаза... Чтобы выиграть время, спрашиваю у малыша:
- Как тебя зовут?
- Митя, - сообщает малыш.
- А где твоя мама?
- Мама дома.
- А папа?
- Папы у меня нет, - серьезно говорит Митя и смотрит печально и внимательно.
Неожиданное беспокойство охватывает меня. Я судорожно шарю по карманам, но ничего достойного, кроме импортной зажигалки, не нахожу, наконец, нащупываю фломастер и у протестующего Пети отбираю коробку конфет, обещая чуть позже вернуть.
Митя подарки принимает вежливо, но с достоинством, и вдруг тянет меня за руку:
- Пойдем к моей маме...
Отказать малышу нет сил, и, взявшись за руки, мы чинно поднимаемся на второй этаж. Дверь открывает миловидная женщина с большими и печальными, как у Мити, глазами.
- Деда Мороза привел, с подарками, - заявил Митя, показывая фломастер и Петину коробку конфет.
Женщина заливается румянцем и сердито выговаривает Мите. Я со свойственной мне находчивостью тут же предлагаю Митиной маме идти ко мне в Снегурочки. Она молчит, пытаясь отобрать подарки у Мити.
- Что вы, не волнуйтесь, - успокаиваю я Митину маму, - фломастер мне не жалко, а конфеты - не мои.
Митя, как и положено в таких случаях, поднимает громкий рев. Я беру его на руки, прижимаю к съехавшей набок бороде, и Митя, притихнув, делает мне лестное предложение:
- Дедушка Мороз, иди ко мне в папы...
Митина мама снова румянится, я чувствую, как у меня сжимается сердце, и ловлю себя на том, что какая-то неведомая сила заставляет меня неотрывно смотреть на женщину, а на груди тихо и сладко посапывает Митя. Мне пора уходить, но почему-то не хочется... Я прощаюсь, Митя снова ударяется в рев, требуя, чтобы я остался.
- Дедушку Мороза ждут другие детишки, - говорит Мите мама.
- Не хочу, - ревет Митя, - хочу в папы Дедушку Мороза...
Я даю страшную клятву вскоре снова прийти в гости, и Митя затихает. На прощание я целую Митю, мама от поцелуя грациозно уклоняется.
- Ребенка обманывать большой грех, - говорю я, пытаясь поймать взгляд женщины, - так что ждите в гости!
В машине мне становится по-настоящему грустно, я чувствую, что выполню данную клятву, обязательно загляну к Мите и его маме. Петр недовольно гонит свой тарантас. Я молчу, что-то новое и нежное входит в мою жизнь. Мне очень хочется снова увидеть Митю и его маму... Кажется, я нашел то, что искал.
Виктор ГАСТЕЛЛО.
ДЛЯ ДУШИ
ИЩУ СНЕГУРОЧКУ
Под Новый год в нашем коллективе волевым порядком назначили трех Дедов Морозов развозить детишкам подарки. Сидорова - по внешним данным, Сосулькина Ваню отозвали из командировки, а меня культорг Иван Петрович, в прошлом полковой разведчик, отловил в коридоре.
Он по-военному четко, как при разводе караула, наметил каждому сектор развоза подарков, время "Ч" (вручение) и под конец спросил, будут ли вопросы.
- Как насчет Снегурочки? - подал я голос.
- Решай сам,- сурово поморщился бывший разведчик, поправляя на цивильном пиджаке несуществующий ремень. - Ты парень холостой, вот и действуй соответственно.
Потом мы все трое оказались в руках Шурочки, заместителя Ивана Петровича по разным вопросам. Для гримировки и облачения в дедморозовские доспехи. С Сидоровым оказалось меньше всего возни - нос у него всегда алеет. Сосулькин загримировался самолично. Дольше всего Шурочка возилась со мной - капроновые брови закрывали мне обзор, борода сползала на грудь, как у Льва Толстого. В довершение всего она пыталась заклеить мне рот лейкопластырем.
Наконец, вручает мешок с подарками и подкатывает увесистый самокат...
- Ты считаешь, что я поеду развозить подарки на самокате?
- Нет, - смеется Шурочка, - это Курочкин решил сделать подарок своему сынку.
Чертыхаясь и волоча самокат, выхожу на мороз. Меня поджидает допотопный "Москвич". Рядом приплясывает от холода сам хозяин - Петя.
Самокат Курочкина не хочет лезть в кабину, руль так и остается торчать в открытом боковом окне.
- Куда ехать? - мрачно спрашивает Петя.
- Давай начнем с этого чертова самоката. В записке Курочкина всего два слова: "Грубит бабушке!"
Лифт не работает, и я, как альпинист, карабкаюсь на шестой этаж. Дверь открывает Курочкин-младший, крепкий мальчуган лет семи, за ним горой Курочкин-старший, вскоре в прихожей возникает и угнетенная бабушка.
- Ну? - спрашивает без тени удивления мальчуган, упираясь руками в бока.
- Я Дед Мороз, - говорю, - приехал поздравить тебя с Новым годом!
- Поздравляй, да поживее, а то по телеку мультики крутят.
- Вот подарочек тебе привез, - выкатываю из-за спины самокат.
Курочкин-младший, кажется, доволен. За его спиной Курочкин-старший корчит мне рожи и тычет пальцем в сторону бабушки. Мол, повоспитывай.
Вспомнил про записку и говорю как можно строже:
- Я прослышал, что ты грубишь бабушке.
- Нажаловалась, костяная нога!
- Бабушке грубить нехорошо.
- Она первая вечно выключает телевизор и гонит спать.
- Смотри, а то заберу ее с собой в Снегурочки, - шучу, конечно.
- Я подумаю, - бросает мальчик и с гиканьем уезжает на самокате в глубь квартиры. Остальные визиты проходят вполне благополучно, дети по-настоящему радуются Деду Морозу, вежливо благодарят за подарки. Самому мне становится тепло и радостно, чему, видимо, способствуют посошки на дорожку почти в каждом доме. Жаль только, что Снегурочки подходящей так и не подобрал.
Покидая последний дом, во дворе я попадаю в засаду. У машины меня ждет закутанный по самые глаза карапуз...
- Дедушка Мороз, а что ты мне подаришь? От неожиданности я теряюсь. Подарков больше нет, а у малыша такие глаза... Чтобы выиграть время, спрашиваю у малыша:
- Как тебя зовут?
- Митя, - сообщает малыш.
- А где твоя мама?
- Мама дома.
- А папа?
- Папы у меня нет, - серьезно говорит Митя и смотрит печально и внимательно.
Неожиданное беспокойство охватывает меня. Я судорожно шарю по карманам, но ничего достойного, кроме импортной зажигалки, не нахожу, наконец, нащупываю фломастер и у протестующего Пети отбираю коробку конфет, обещая чуть позже вернуть.
Митя подарки принимает вежливо, но с достоинством, и вдруг тянет меня за руку:
- Пойдем к моей маме...
Отказать малышу нет сил, и, взявшись за руки, мы чинно поднимаемся на второй этаж. Дверь открывает миловидная женщина с большими и печальными, как у Мити, глазами.
- Деда Мороза привел, с подарками, - заявил Митя, показывая фломастер и Петину коробку конфет.
Женщина заливается румянцем и сердито выговаривает Мите. Я со свойственной мне находчивостью тут же предлагаю Митиной маме идти ко мне в Снегурочки. Она молчит, пытаясь отобрать подарки у Мити.
- Что вы, не волнуйтесь, - успокаиваю я Митину маму, - фломастер мне не жалко, а конфеты - не мои.
Митя, как и положено в таких случаях, поднимает громкий рев. Я беру его на руки, прижимаю к съехавшей набок бороде, и Митя, притихнув, делает мне лестное предложение:
- Дедушка Мороз, иди ко мне в папы...
Митина мама снова румянится, я чувствую, как у меня сжимается сердце, и ловлю себя на том, что какая-то неведомая сила заставляет меня неотрывно смотреть на женщину, а на груди тихо и сладко посапывает Митя. Мне пора уходить, но почему-то не хочется... Я прощаюсь, Митя снова ударяется в рев, требуя, чтобы я остался.
- Дедушку Мороза ждут другие детишки, - говорит Мите мама.
- Не хочу, - ревет Митя, - хочу в папы Дедушку Мороза...
Я даю страшную клятву вскоре снова прийти в гости, и Митя затихает. На прощание я целую Митю, мама от поцелуя грациозно уклоняется.
- Ребенка обманывать большой грех, - говорю я, пытаясь поймать взгляд женщины, - так что ждите в гости!
В машине мне становится по-настоящему грустно, я чувствую, что выполню данную клятву, обязательно загляну к Мите и его маме. Петр недовольно гонит свой тарантас. Я молчу, что-то новое и нежное входит в мою жизнь. Мне очень хочется снова увидеть Митю и его маму... Кажется, я нашел то, что искал.
Виктор ГАСТЕЛЛО.